ЮРИЙ ЯСИНСКИЙ: “УХОД ИЗ МИНСКОГО “ДИНАМО” УСКОРИЛ СМЕРТЬ ПРОКОПЕНКО”
Мало кто знает, но в советские времена на минском стадионе «Динамо» была такая должность как ответственный за футбольные раздевалки. Возглавлял этот участок работы заслуженный тренер Беларуси Юрий Александрович Ясинский. На его глазах минское «Динамо» стало чемпионом СССР, на его глазах столичный стадион «Динамо» пережил свои лучшие годы, пишет http://www.belaruspartisan.org/sport/386881/
Сейчас Юрию Ясинскому за восемьдесят. В силу возраста и обострившихся болячек он уже несколько лет не выходит на улицу – свежим воздухом пенсионер Ясинский дышит на балконе своей квартиры в «Малиновке». Несмотря на отсутствие возможности сходить на футбол, посмотреть на нынешнее «Динамо», что называется «вживую» Юрий Александрович остается заядлым спортивным болельщиком – не пропускает ни одной важной игры с участием любимого клуба. Клуба, который недавно отпраздновал свой 90-летний юбилей и забыл поздравить ветерана.
Но на нынешнее «Динамо» Юрий Александрович зла не держит, говорит, что не расстроился отсутствию внимания, мол «кто я для них сейчас такой». Были времена, когда про Ясинского помнили, благодарили и поздравляли…
О своей жизни, о молодости, о работе и «пенсионном забвении» он рассказал «Белорусскому Партизану».
– В моей трудовой книжке всего две записи, – начинает рассказ собеседник. – Это служба в рядах советской армии и работа на «Динамо». Я, ребенок солдата войны, мечтал стать военным. Как отец. И мечту свою осуществил.
Закончил я зенитно-артиллерийское училище в ДНЕПРОПЕТРОВСКЕ. Оттуда попал в Ейск. Там не служба была, а так «покатушки» – возил на машине жен представителей высшего командного состава. Не представляете, как меня это коробило – я же служить хотел, а не «денщиком» работать. Не выдержал, написал рапорт. Меня перевели в Новороссийск. Там моя армейская служба могла бы и закончится. Раз и навсегда.
– Ушли в «самоволку»?
– Если бы. В законный выходной поехали с друзьями в Геленджик – к морю. На мотоцикле ехали, страшную аварию. У одного из моих попутчиков был перелом двух рук. Я тоже пострадал. Попали мы в госпиталь. Если бы врачи об аварии командирам сообщили, то все, на службе можно было бы поставить крест. Пришлось молчание врача финансово мотивировать.
Из Новороссийска я позже попал в Венгрию – выполнял интернациональный долг, вернулся в Союз. Был зачислен в Бакинский военный округ ПВО на должность офицера наружной службы военной комендатуры.
– Служба, надо, признать, не бей лежачего…
– Не скажите. Я был ответственным за формирование и работу военных патрулей в городе. Ежедневно Баку патрулировало 60 наших расчетов. В мои обязанности входила проверка офицерского состава, их оружие, чтоб не дай Бог, у них боевых патронов с собой не было.
А кавказцы – народ во-первых, гостеприимный, во-вторых горячий.… Ох, как у них свадьбы проходят – торжественно, воодушевленно… Такого в кино не увидишь. А еще кавказцы и тогда и сейчас, народ, очень сплоченный – один за всех – все за одного. Поэтому, когда я патрулями командовал, установка была такая: местных солдат, даже пьяных не трогать, пока он не повалится… Но однажды, эту установку мою нарушили…
– Были последствия?
– Страшные. Один лейтенант взял с собой в рейд боевой патрон, спрятал его в «пистон» — так называется маленький кармашек в военных брюках. Во время рейда зацепился этот лейтенант с местным солдатиком, слово за слово… Я уж не знаю, как там и что точно было, факт в том, что лейтенант этот выстрелил в азербайджанского солдата и убил его. На месте. ЧП? Не то что ЧП – катастрофа. Местные прибежали, давай этого лейтенанта бить. Ну как бить, они бы его там убили на месте, если б наши не подоспели. Два сержанта, которые с этим лейтенантом были – «ноги в руки» и бежать… И, правильно между прочим, сделали. Слава Богу, что сбежали, так бы их там всех троих убили бы. А лейтенанту этому крепко досталось. Его превратили в кусок мяса. В буквальном смысле. Не убили, правда. Попал он в госпиталь, а оттуда – «на гражданку». Комиссовали его. И я понимал, что после этого случая меня по голове не погладят…
– Отправили в какую-нибудь глушь?
– Под военный трибунал не отдали, а в наказание «сослали» в регулярные части. Попал я на станцию Насосная – за десятки километров от Баку, а там работало два сажевых завода. Та еще экология. Жара, ишаки, бараны вокруг. Глушь. Послужил я там какое-то время и решил всеми правдами и неправдами перевестись оттуда. Была у меня там знакомая одна, вхожая в высокие кабинеты, она то и договорилась, чтобы меня отправили в ленинградский институт физкультуры – на курсы переподготовки офицерского состава. Так началась моя «спортивная» часть жизни.
– Вам нравилось?
– Нагрузки там были такие – не каждый выдержит. Спорт – почти круглые сутки. Учебный день был приблизительно таким: утренний марш-бросок на лыжах – километров 15-20 в полной боевой выкладке, оттуда в спортзал – на занятия тяжелой атлетикой, оттуда на хоккей или еще, куда…
Поучился я там, думаю, помру тут, на курсах этих… Написал рапорт, так, мол, и так не выдерживаю. А моим командиром там был подполковник Севрук, увидел рапорт и порвал его со словами: «Не дрейф, стралей, не сдохнешь, выдержишь…» Так я терпел и выдерживал. Однажды, правда, в госпиталь там попал. Прыгали мы в воду с десятиметровой вышки – неудачно я в воду вошел – ударился сильно… Попал на больничную койку, обследовали меня, выявили камни в почке. Хотели на «гражданку» списывать, я взмолился, как так, столько сил угроблено, столько здоровья, а меня спишут… Тем более что до окончания моей переподготовки месяц оставался Врачи сжалились, оставили. Окончил я эти курсы и был назначен на должность замкомандира полка по физподготовке в одном из полков Бакинского военного округа…
– Оттуда и ушли на «гражданку»?
– Да, но этому предшествовала еще одна не очень приятная история. Работал я с летчиками. А командир пока по физподготовке в армии – это не «физрук» в школе, все серьезней. И ответственность в том числе. У меня было правило: работаешь с людьми, руководишь ими, будь добр соответствуй. В том смысле, что подчиненным не нужно рассказывать «я умею лучше», им нужно это показывать. Я и показывал. Запросто разные упражнения делал – и «колесо» гимнастическое и «солнышко» на перекладине…
И ушел то я из армии, когда понял, что не могу летчикам показывать, как нужно упражнения эти делать. Почувствовал, что организм не выдерживает таких нагрузок, решил уйти. Уходить, вообще всегда нужно вовремя. С любой должности. Особенно, когда понимаешь, что «не тянешь уже»… Дослужился до капитана. И приехал на родину – в Минск. Первым делом пришел в Госкомитет по спорту и физкультуре БССР.
– Что вам там предложили?
– Должность инструктора по спорту в обществе «Динамо». А через некоторое время – в 1967-м я стал отвечать за футбольные раздевалки. Должности такой до моего назначения на «Динамо» не было. Ее ввели после одного «происшествия». В Минск приехали московские динамовцы. В перерыве игры, это уже, как ритуал футболисты пошли в раздевалки слушать наставления тренеров и пить чай-кофе. И кто-то из москвичей обжег себе язык во время «чайной церемонии». Об этом происшествии стало известно футбольному руководству БССР. Нас вызвали «на ковер» к тогдашнему председателю федерации футбола Василию Некрасову. Сначала туда сходил директор стадиона Рахлин. Его отчитали, ситуацию решили исправить по-советски просто: назначить ответственного за этот участок работы. Так в штатном расписании появилась эта должность, на которую меня и назначили. Оклад, как сейчас помню – 90 советских рублей предложили, на 30 меньше, чем в армии было, но жить можно…
И пошло-поехало: к каждому матчу, вместе с начальником команды Вилли Искоркой обеспечивал прием судей, прием команды гостей и, собственно, динамовцев. У меня даже «штаб» свой был, в который входило двое милиционеров, следивших за тем, чтобы в раздевалки никто посторонний не попал, сантехник, электрик, женщина, готовящая чай-кофе и двое курьеров…
– Вы пришли в те времена, когда за «Динамо» играл Эдуард Малофеев. Сошлись с футболистами?
– Естественно сошелся. Хорошие ребята все, с теми, кто жив сегодня, у меня прекрасные отношения… С тем же Эдуардом Васильевичем. А вообще, близко я знал многих. Эдуарда Зарембо, тренера Александра Сивидова, Ивана Савостикова, Вениамина Арзамасова….
Позже я очень близко сошелся с Сашей Прокопенко. Наверное, потому что мы оба из Бобруйска родом…
– Выпивали с ним?
– Не без этого. Но в пределах нормы. Когда я узнал о его смерти, плакал. Нет, не плакал, рыдал… Не то чтобы вина моя в его смерти есть, просто, кажется мне, может, не хватило ему тогда поддержки, совета, разговора между нами… Для меня он был сыном, я его так и называл часто – «сынок».
А про «выпивали», есть одна история. Было это в 1983-м, на следующий год, после того, как минское «Динамо «стало чемпионом. Пошли мы с женой в ресторан «Беларусь», аккурат, возле «Динамо». Сели. И тут заходит Прокопенко. Скидывая на ходу пальто и шапку, бросая их на пол, говорит, слегка заикаясь: «Ну что, А-Александрович» по шампусику?». Я и опомниться не успел, как на столе стояла бутылка шампанского. Потом он заказал музыкантам песню: «А по аэродрому лайнер пробежал, как по судьбе…» И пошел с моей женой танцевать. А я смотрю, Саша на веселее уже, думаю, не дай Бог, кто из «Белсовета» увидит, что я тут с ним отдыхаю – не видать мне должности директора СДЮСШ, как своих ушей… Ушли мы тогда с женой через « черный вход»…
– Знаю, что вы пытались помочь Прокопенко победить зависимость…
– Ну, как пытался. Мы с ним много на эту тему разговаривали. Я ему говорил: «Сынок, ты пойми, ты не тренированный футболист, ты талант, Богом в макушку поцелованный, нельзя так талант зарывать…». Он мне отвечал: «Спокойно, С-Саныч, мастерство не пропьешь». И таких разговоров таких было, не пять и не десять… Я помню, когда стал вопрос об отчислении Прокопенко из «Динамо» я пришел к начальнику команды Леониду Гараю. И говорю, заступись за парня, пропадёт же. Ответ был такой: заступлюсь, вместе с ним из «Динамо» попрут…
Это сейчас все стараются к Сашиному имени «прилепиться», а на самом деле, людей, которые пытались ему помочь, было не так уж и много. В чем-то и он был не прав, конечно, но из «Динамо» его нельзя было убирать… Этот уход ускорил смерть Прокопенко. И меня в этом не переубедить…
– Кстати, должность директора ДЮСШ вы получили?
– Получил и проработал в ней до самой пенсии – до 1996-го. Мне было под 60 тогда, и я понял пора на покой, не могу я воспитанникам показывать, как правильно спортивные упражнения делать, значит, место надо освободить. Время пришло. Так я и ушел на пенсию, вот уже более 20 лет пенсионерствую…
– Футбольное «Динамо» недавно отпраздновало 90-летие. Вас поздравили?
– Нет. Кто я сейчас для них? Я не расстраиваюсь, потому что понимаю: у руля временщики, люди, которые историю команды толком то и не знают…
– Юрий Александрович, если не секрет, большая у вас пенсия?
– Чуть больше 400 рублей. Четвертая часть уходит на лекарства – «купляю беларускае», именно их выписывают. Правда, не сильно они мне помогают, но кого это волнует.
Раньше пенсия меньше была – это за то, что дожил до 80 лет – накинули. Это все, что я заработал за жизнь. Поэтому удивляюсь иногда, как так нашим чиновникам пенсионного и предпенсионного возраста удается коттеджи строить. За какие сбережения?
Я не жалуюсь, вообще я жаловаться и просить не привык. Меня так отец воспитал: «Всего добивайся сам». Хотя, лукавлю, однажды, будучи на пенсии была у меня просьба одна. Хотел, чтобы в самой главной государственной газете письмо моё напечатали. Не за себя просил, за многих…
– Что за письмо?
– Распоряжением главы государства в одно время заслуженные тренеры страны были сняты с обслуживания в «лечкомиссии». Я написал письмо главному редактору известной газеты. Тому самому редактору, который на моих глазах начинал еще простым, но талантливым спортивным журналистом. С которым мы выпивали неоднократно. Пришел к нему и говорю: «Надо бы напечатать, людям помочь, проблему поднять…» А он мне в ответ: «Пойдемте, Юрий Александрович, выпьем лучше…». Первый раз за все наше знакомство, кстати, за его счет пить предлагал. Я отказался, письмо, естественно он не напечатал. Крик души этот опубликовала потом «БДГ» Петра Марцева. И, надо сказать, эффект был. Половинчатый, правда. На обслуживании в «лечкомиссии» восстановили тренеров с инвалидностью. Тех у кого первая или вторая группа. Правда, дойти я туда, в эту «лечкомисию» своими силами сегодня уже не в состоянии…
